ФГБНУ "Северо-Кавказский федеральный научный центр садоводства, виноградарства, виноделия" (лаборатория физиологии и биохимии растений, Заведующая лабораторией)
Краснодар, Краснодарский край, Россия
Краснодарский край, Россия
ВАК 4.1.1 Общее земледелие и растениеводство
ВАК 4.1.2 Селекция, семеноводство и биотехнология растений
ВАК 4.1.3 Агрохимия, агропочвоведение
ВАК 4.1.4 Садоводство, овощеводство, виноградарство и лекарственные культуры
ВАК 4.1.5 Мелиорация, водное хозяйство и агрофизика
ВАК 4.2.1 Патология животных, морфология, физиология, фармакология и токсикология
ВАК 4.2.2 Санитария, гигиена, экология, ветеринарно-санитарная экспертиза и биобезопасность
ВАК 4.2.3 Инфекционные болезни и иммунология животных
ВАК 4.2.4 Частная зоотехния, кормление, технологии приготовления кормов и производства продукции животноводства
ВАК 4.2.5 Разведение, селекция, генетика и биотехнология животных
ВАК 4.3.3 Пищевые системы
ВАК 4.3.5 Биотехнология продуктов питания и биологически активных веществ
УДК 634.8.03 Вегетативные виноградные лозы (выращивание и размножение)
УДК 581.1 Физиология растений
УДК 581.54 Климатические условия. Времена года. Космические влияния с экологической точки зрения
Цель исследования – изучение влияния засухи, высокотемпературного стресса и их комбинации на транскрипционные реакции винограда различного происхождения, определяющие иммунный ответ. Исследование проведено на сортах винограда различного происхождения в моделируемых стрессовых условиях. Методы исследования общепринятые. Происхождение сорта винограда оказывало влияние на устойчивость к разным стрессовым факторам. Сорт Каберне-Совиньон в равной степени повреждался засухой, высокой температурой и их комбинированным действием (увеличение EL на 22 %). Сорта Молдова и Курчанский повреждались засухой (увеличение EL на 21 и 19 % соответственно), сорт Морозко повреждался засухой на 31 % и температурой на 45 %. Экспрессия генов «иммунного ответа» PR2, PR3, STS согласована с преобладающей устойчивостью сорта винограда к засухе или высокой температуре. При комбинировании засухи и высокой температуры уровень экспрессии данных генов снижался относительно воздействия отдельных стрессов, возрастала экспрессия генов NCED и MYC2, которые обус¬ловливают ответную реакцию на абиотический стресс. Каждый сорт демонстрировал индивидуальные особенности приспособления к засухе, высокотемпературному стрессу и их комбинации. Установлено, что в условиях высоких температур и засухи защитные реакции против патогенов активно функционируют, а комбинированное действие двух факторов снижает уровень «иммунной» защиты сортов винограда евро-американского происхождения (Молдова, Кутузовский). Для сорта евро-амурского происхождения Морозко было характерно повышение экспрессии генов PR5 и PR10, связанных с иммунным ответом, при комбинированном действии абиотических стрессоров, что может обеспечивать усиленные защитные реакции.
виноград, засуха, высокотемпературный стресс, комбинированный стресс, экспрессия генов, иммунный ответ, PR гены, NCED, MYC2
Введение. Виноград – многолетняя сельскохозяйственная культура, имеющая большое экономическое значение в мире. Зона виноградарства России характеризуется умеренно континентальным климатом с тенденцией увеличения частоты стрессовых явлений [1]. Ограничение развития большинства фитопатогенов
происходит в условиях дефицита осадков и температуры, превышающей 32–35 °С [2–4]. Засуха усиливает развитие бактериального патогена X. fastidiosa [5], однако снижает развитие возбудителя милдью Plasmopara viticola [6]. Летом наблюдается комбинированное действие засухи и жары, и ответ растения на один стрессовый фактор может как усиливать защитные реакции против другого воздействия, так и ослаблять их [7] из-за перекрытия реакций на отдельные стрессоры [8]. Стрессовые реакции являются затратными процессами, поэтому происходит «приоритизация» адаптации к тому или иному воздействию [9, 10]. В условиях высокой температуры развитие патогенов подавлено внешними условиями, и потребность в иммунных реакциях растения снижается. Засуха оказывает как положительное, так и отрицательное влияние на развитие патогенов в связи с особенностями физиологического ответа растения на водный дефицит [5, 6]. Абиотические воздействия могут оказывать ингибирующее и стимулирующее воздействие на «иммунный статус» винограда и, как следствие, влиять на последующее развитие фитопатогенов.
Цель исследования – изучение влияния засухи, высокотемпературного стресса и их комбинации на транскрипционные реакции винограда различного происхождения, определяющие иммунный ответ.
Объекты, материалы и методы. Объектами исследования были растения винограда сортов Каберне-Совиньон (V. vinifera L.), Молдова (Гузаль кара × Виллар блан), Кутузовский (Молдавский × Датье де Сен-Валье), Курчанский (Мускат кубанский × Саперави северный), Морозко (Мицар × Саперави северный).
Эксперимент проводили на саженцах винограда 4-месячного возраста в 4-литровых горшках со смесью коммерческого грунта, торфа и вермикулита в соотношении 2 : 1 : 1. Экспериментальные условия создавали в климатической камере. Контрольные условия – (23 ± 0,5) °C днем и (20 ± 0,5) °C ночью, полив ежедневный. Засуха – (23 ± 0,5) °C днем и (20 ± 0,5) °C ночью, полив отсутствовал в течение 3 недель. Высокотемпературный стресс поддерживали в течение 2 сут: с 6:00 до 11:00 – 30 °С, с 11:00 до 16:00 – 40 °С, с 16:00 до 20:00 – 30 °С, с 20:00 до 06:00 – 25 °С. При комбинированном стрессе растения 2 сут выдерживали в условиях высокой температуры на фоне засухи.
Повреждение тканей растений определяли по выходу электролитов (EL) из листовых дисков массой 0,1 г кондуктометрическим методом [11]. Развитие окислительного стресса оценивали в экстракте растительной ткани 0,5 % ТХУК по содержанию ТБК-активных веществ (TBARS) спектрофотометрическим методом [12]. Экспрессию генов определяли методом количественной ПЦР. Тотальная РНК выделена с помощью модифицированного CTAB-метода [13]. Синтез кДНК и ПЦР в реальном времени проведен с использованием коммерческих наборов MMLV RT kit (Евроген) и qPCRmix-HS SYBR (Евроген) согласно рекомендациям производителя. Относительную экспрессию генов рассчитывали методом 2–ΔΔCt [14], референсный ген – фактор элонгации α. Последовательности праймеров генов приведены в таблице (F – прямой праймер, R – обратный праймер).
Все измерения проведены в 3−5 повторах, в 1 повторе 3 растения. Данные представлены как среднее ± стандартная ошибка. Тест Дункана был проведен для оценки достоверности различий между вариантами эксперимента при уровне значимости ниже 0,05. На рисунках достоверные различия представлены в виде строчных латинских букв. Статистические расчеты и анализ главных компонент выполнены в программе Statistica. Работа выполнена на базе ЦКП «Приборно-аналитический» ФГНУ СКФНЦСВВ.
Нуклеотидные последовательности праймеров
Nucleotide sequences of primers
|
Ген |
F, 5’-3’ |
R, 5’-3’ |
|
1 |
2 |
3 |
|
Фактор элонгации α (EFα) |
GAA CTG GGT GCT TGA TAG GC |
ACC AAA ATA TCC GGA GTA AAA GA |
|
Стильбенсинтаза (STS) |
ATC GAA GAT CAC CCA CCT TG |
CTT AGC GGT TCG AAG GAC AG |
|
Халконсинтаза (СНS) |
GTT CTG GTC GTC TGC TCT G |
CCA GTC GCT GAT GCC TATC |
|
Фенилаланин-аммиаклиаза (PAL) |
TGA ACA ATG GCG AAA GTG AGA A |
TCT CTT GCG CTC TCA ACC TCT T |
|
Алленоксид циклаза (AOC) |
CTA CAC GGG AGA CCT GGA GAAG |
CTC CCT TCT TCC CTG GAA CAT T |
|
Алленоксид синтаза (AOS) |
CGG CGG AGA ATA AAC AGT GC |
GAC TTG AAA AGC ACA GCG GAT |
|
Синтетаза жасмоноил-L-аминокислот (JAR1) |
TGG GAT CAT GAC TGG CTC |
TGT CCT CCT CAG CAC TCC CCC |
|
Транскрипционный фактор MYC2 (MYC2) |
ACT GGG GTC TGG TCT TGT TAG C |
TGA GGC TGC TCC AAT GTC G |
|
Транскрипционный фактор NPR1 (NPR1) |
GAC CAC AAC CGA GCT TCT TGA TCT |
ATA ATC TTG GGC TCT TTC CGC ATT |
|
Рецептор АБК (PYL4) |
CCG TCG TCC AGC AAA TCG |
ACA TCT CCA TCG CCA ACA AC |
|
АБК-зависимая протеинкиназа (SnRK) |
ACC CAT CCC AAA GTG TAG AAG AG |
TCA TCA GCG TCA ATG TCA TCA AG |
|
9-цис-эпоксикаротиноид диоксигеназа (NCED) |
CCT CTG TCT CAC CGC AAT GG |
AGA GAG TGA TGG ACG GGC TG |
|
АБК альдегидоксидаза (AAO3) |
ATT GCT TCA GGG TTC ATC CG |
AGC TCG ATA CGT TTC AAA CA |
|
Белок теплового шока (HSP17) |
AGA AGA AGA GCC AGA AGA GAA G |
ACA CAC GAA GCG ACC AAG |
|
Осмотин (OSM) |
ACT GCA ACT TCG ATG CGT CA |
TGC GAA TTC GGC TAA GGT GT |
Окончание табл.
|
1 |
2 |
3 |
|
Патогенез-связанный белок 1 (PR1) |
CCC AGA ACT CTC CAC AGG A |
GCA GCT ACA GTG TCG TTC CA |
|
β-1,3-глюканаза (PR2) |
TGC TGT TTA CTC GGC ACT TG |
CTG GGG ATT TCC TGT TCT CA |
|
Хитиназа (PR3) |
TAT CCA TGT GTC TCC GGT CA |
TGA ATC CAA TGC TGT TTC CA |
|
Тауматин-подобный белок (PR5) |
TTC ACC CCC AGC TAT GCA G |
GCA TCG AAG TTG CAG TTG GT |
|
Рибонуклеаза-подобный белок (PR10) |
CGT TAA GGG CGG CAA AGA G |
GCA TCA GGG TGT GCC AAG A |
Результаты и их обсуждение. Восприимчивость сортов винограда к воздействию стрессоров определяли по уровню повреждения тканей на основе выхода электролитов (EL) и степени перекисного окисления липидов на основе содержания ТБК-активных соединений (TBARS). Для сорта Каберне-Совиньон был характерен выраженный рост EL при всех типах воздействия, при этом разница между ними отсутствовала. Сорта Молдова и Курчанский повреждались засухой, сорт Морозко больше повреждался высокой температурой. Такие особенности могут объясняться наследуемыми от видов рода Vitis североамериканского происхождения высокой засухо- и жаростойкостью для Молдовы и низкой жаростойкостью V. amurensis для сорта Морозко [15, 16]. EL в листьях сортов Молдова, Курчанский и Морозко был ниже при комбинированном действии засухи и высокой температуры, чем при действии наиболее повреждающего стрессора (рис. 1, А), что может объясняться закаливанием растений засухой перед температурным воздействием [17].
Засуха не влияла на содержание TBARS у сортов Каберне-Совиньон и Морозко, провоцировала рост окислительных процессов у Молдовы и Курчанского. При высокотемпературном воздействии TBARS было ниже либо равно таковому у винограда на фоне засухи, а при комбинированном стрессе наблюдалось выраженное увеличение содержания TBARS, что свидетельствует о значительной генерации АФК (рис. 1, Б), которая может быть обусловлена ингибированием антиоксидантных ферментов избытком Н2О2 [18, 19] и превышением способности растения к адаптации [20].
Рис. 1. Выход электролитов (А) и содержание МДА (Б) в листьях винограда
(латинскими буквами обозначены значимые статистические различия между вариантами стрессоров по отдельному сорту при p = 0,05)
Electrolyte output (A) and MDA content (B) in grape leaves
(Latin letters indicate significant statistical differences between the variants
of stressors for a particular variety at p = 0.05)
Согласно анализу главных компонент, разделение сортов винограда в условиях засухи, температурного стресса и при их комбинировании по экспрессии генов, участвующих в иммунных реакциях, было представлено главной компонентой 1 (PC1), и доля объясненной дисперсии составила 45 %. Наибольший вклад в PC1 вносят изменения экспрессии генов MYC2, NCED, PR1, SnRK, PYL4, STS, JAR1. Для сортов Кутузовский и Курчанский было выражено значительное смещение по главной компоненте 2 (PC2), где наибольший вклад вносили изменения различия в экспрессии генов CHS (46 %), PR10 (37 %), PR3 (37 %), PR5 (29 %). Различия по главным компонентам у сортов Каберне-Совиньон и Молдова минимальны, а у сортов Морозко и Кутузовский наблюдались существенные изменения под воздействием стрессоров (рис. 2).
Гены NCED, SnRK, PYL4 обеспечивают синтез и рецепцию абсцизовой кислоты (АБК), JAR1, MYC2 – синтез и сигналинг жасмоновой кислоты, PR1, 2, 3, 5, 10 – патогенез-связанные белки, обеспечивающие подавление роста и развития патогенов, гены STS, CHS и PAL – гены фенольного обмена растений.
Рис. 2. Анализ главных компонент сортов винограда после воздействия засухи, высокой
температуры и их сочетания (А): РС1 – главная компонента 1; PC2 – главная компонента 2;
З – засуха; Т – температурный стресс; З + Т – комбинированное действие засухи и температурного стресса (коэффициент объясненной дисперсии PC1 = 45 %, коэффициент объясненной дисперсии PC2 = 16 %; вклад относительной экспрессии 19 генов в главную компоненту 1 (Б))
Analysis of the main components of grape varieties after exposure to drought, high temperature and their combination (A): PC1 – main component 1; PC2 – main component 2; H – drought; T – temperature stress; H + T – combined effect of drought and temperature stress (coefficient of explained dispersion PC1 = 45 %, coefficient of explained PC2 variance = 16 %; contribution of the relative expression of 19 genes to the main component 1 (Б))
Экспрессия генов «иммунитета» значительно отличалась между сортами винограда как по относительному уровню, так и по наличию или отсутствию разницы при воздействии разных стрессоров. Экспрессия большинства генов существенно возрастала при воздействии стрессоров, за исключением экспрессии генов PYL4 и PR10, когда изменения были либо минимальными, либо наблюдалось снижение их экспрессии (рис. 3).
Типы стрессоров инициировали различия в уровне экспрессии генов у винограда. У сорта Каберне-Совиньон наблюдалась разница в экспрессии 3 генов при разных стрессовых условиях, у сортов Молдова и Кутузовский – 8 генов, у Курчанского стрессовые воздействия по-разному изменяли уровень экспрессии 5 генов, а у сорта Морозко – 13 генов. В условиях комбинированного стресса проявлялись различия в экспрессии гена NCED, а у сортов межвидового происхождения и MYC2. Данные различия были согласованы со значительным увеличением содержания TBARS, характеризующим развитие вторичного окислительного стресса. АБК – ведущий регулятор ответных реакций на засуху и тепловой стресс, и ключевым ферментом, определяющим биосинтез АБК, является 9-цис-эпоксикаротиноиддиоксигеназа (NCED) [21]. При заражении винограда оидиумом наблюдается выраженное увеличение экспрессии генов, связанных в том числе с синтезом и сигналингом АБК [22], а экзогенная обработка АБК повышала устойчивость винограда к милдью, что обусловлено взаимодействием регуляторных путей жасмоната и АБК посредством PYL4 [23]. В то же время в зависимости от комбинации внешних условий АБК может подавлять экспрессию генов, связанных с синтезом и сигналингом салициловой, жасмоновой кислот и этилена – ключевых регуляторов «иммунной реакции» растений [22, 24], и содержание АБК значимо выше у чувствительного к милдью сорта винограда в сравнении с устойчивым сортом [25]. Фактор транскрипции MYC2 является основным регулятором сигнальной ветви жасмоновой кислоты, участвующей в ответных реакциях на множественные стрессовые факторы, главным образом биотические. MYC2 индуцирует экспрессию генов, обеспечивающих синтез и трансформацию жасмоновой кислоты, а промежуточное соединение в цепи образования жасмоновой кислоты – 12-оксофитодиеновая кислота – усиливает закрывание устьиц и повышает засухоустойчивость [26]. Комбинированное действие засухи и жары у всех изучаемых сортов винограда оказывает существенную нагрузку на растения, что проявляется в защитной реакции, регулируемой АБК. Для сортов межвидового происхождения было характерно усиление защитных реакций посредством жасмонат-зависимых процессов.
Под воздействием засухи наблюдали значимо больший уровень экспрессии генов PR1, PR2, PR3, PAL, STS, CHS у Морозко, что было согласовано с меньшей восприимчивостью сорта к дефициту воды. Менее восприимчивый к температурным воздействиям сорт Молдова демонстрировал более выраженное увеличение экспрессии генов PR2, PR3, PR5, STS, CHS в условиях высокой температуры. У сорта Кутузовский, который практически не повреждался засухой и высокой температурой в сравнении с контролем, одинаково высоким был уровень экспрессии PR2, PR3 и STS. Для сорта евро-амурского
происхождения Морозко характерно повышение экспрессии генов PR5 и PR10, связанных с иммунным ответом, при комбинированном действии абиотических стрессоров.
Рис. 3. Относительная экспрессия генов, участвующих в ответных реакциях на биотический стресс, в условиях засухи, высокотемпературного стресса и их комбинации: З – засуха;
Т – температурный стресс; З + Т – комбинированное действие засухи и температурного стресса (латинскими буквами обозначены значимые статистические различия экспрессии
генов винограда между воздействием разных типов стрессоров при p = 0,05)
Relative expression of genes involved in responses to biotic stress in conditions of drought, high-temperature stress and their combinations: З – drought; T – temperature stress; З + T – combined
effect of drought and temperature stress (Latin letters indicate significant statistical differences in gene expression of grapes between the effects of different types of stressors at P = 0.05)
Стильбенсинтазы (STS) осуществляют биосинтез стильбенов – фенольных соединений, обладающих множественными биологическими функциями. Наиболее изученным является влияние стильбенов на устойчивость винограда к заражению фитопатогенами [27], однако велика их роль в устойчивости к абиотическим стрессам, обусловленная участием в контроле АФК [28]. Было показано, что у трансгенных растений табака с высокой устойчивостью к патогенам и высокотемпературному стрессу существенно возрастала экспрессия PR3, обусловленная более интенсивной генерацией АФК [29]. В условиях биотического стресса PR2 и PR3 экспрессируются в ответ на сигналы жасмоновой кислоты [30], которая связана в том числе с ответными реакциями на засуху. Было показано, что более высокое содержание стильбеновых фитоалексинов и повышенная экспрессия PR2 и хитиназ были характерны для сорта с высокой устойчивостью к засухе и Botrytis cinerea [31, 32].
Заключение. Происхождение сорта винограда оказывало влияние на устойчивость к разным стрессовых факторам. Сорт Каберне-Совиньон в равной степени повреждался засухой, высокой температурой и их комбинированным действием. Сорта Молдова и Курчанский повреждались засухой, сорт Морозко – засухой на 31 % и температурой на 45 %. Экспрессия генов «иммунного ответа» PR2, PR3, STS согласована с преобладающей устойчивостью сорта винограда к засухе или высокой температуре. При комбинировании засухи и высокой температуры уровень экспрессии данных генов снижался относительно воздействия отдельных стрессов, и возрастала экспрессия генов NCED и MYC2, которые обусловливают ответную реакцию на абиотический стресс. Каждый сорт демонстрировал индивидуальные особенности приспособления к засухе, высокотемпературному стрессу и их комбинации. В условиях высоких температур и засухи защитные реакции против патогенов активно функционируют, а комбинированное действие двух факторов снижает уровень «иммунной» защиты сортов винограда евро-американского происхождения (Молдова, Кутузовский). Для сорта евро-амурского происхождения Морозко характерно повышение экспрессии генов PR5 и PR10, связанных с иммунным ответом, при комбинированном действии абиотических стрессоров, что может обеспечивать усиленные защитные реакции.
1. Петров В.С., Алейникова Г.Ю., Новикова Л.Ю., и др. Влияние изменений климата на фенологию винограда // Плодоводство и виноградарство Юга России. 2019. № 57 (3). C. 29–50. DOI:https://doi.org/10.30679/2219-5335-2019-3-57-29-50. EDN: https://elibrary.ru/HDLGEU.
2. Thind T.S., Arora J.K., Mohan C., et al. Epidemiology of powdery mildew, downy mildew and anthracnose diseases of grapevine // Diseases of fruits and vegetables. 2004. Vol. 1. P. 621–638. DOI:https://doi.org/10.1007/1-4020-2606-4_14.
3. Baron C., Domke N., Beinhofer M., et al. Elevated temperature differentially affects virulence, VirB protein accumulation, and T-pilus formation in different Agrobacterium tumefaciens and Agrobacterium vitis strains // Journal of bacteriology. 2001. Dec. P. 6852–6861. DOI:https://doi.org/10.1128/JB.183.23.6852-6861.2001.
4. Feil H., Purcel A. Temperature-dependent growth and survival of Xylella fastidiosa in vitro and in potted grapevines // Plant Disease. 2001. Vol. 85, № 12. P. 1230–1234. DOI:https://doi.org/10.1094/PDIS.2001. 85.12.1230.
5. Valero M., Ibañez A., Morte A. Effects of high vineyard temperatures on the grapevine leafroll asso-ciated virus elimination from Vitis vinifera L. cv. Napoleon tissue cultures // Scientia Horticulturae. 2003. Vol. 97, № 3-4. P. 289–296. DOI:https://doi.org/10.1016/S0304-4238(02)00212-1. EDN: https://elibrary.ru/BFVHKP.
6. Choi H.-K., Iandolino A., da Silva F.G., et al. Water deficit modulates the response of Vitis vinifera to the Pierce’s disease pathogen Xylella fastidiosa // Molecular Plant-Microbe Interactions. 2013. Vol. 26, № 6. P. 643–657. DOI:https://doi.org/10.1094/MPMI-09-12-0217-R. EDN: https://elibrary.ru/ROUEEZ.
7. Heyman L., Chrysargyris A., Demeestere K., et al. Responses to drought stress modulate the susceptibility to Plasmopara viticola in Vitis vinifera self-rooted cuttings // Plants. 2021. № 10. P. 273. DOI:https://doi.org/10.3390/plants10020273. EDN: https://elibrary.ru/SWHCJI.
8. Gupta A., Senthil-Kumar M. Concurrent stresses are perceived as new state of stress by the plants: overview of impact of abiotic and biotic stress combinations // Plant Tolerance to Individual and Concurrent Stresses. New Delhi: Springer India, 2017. P. 1–15. DOI:https://doi.org/10.1007/978-81-322-3706-8_1.
9. Atkinson N.J., Urwin P.E. The interaction of plant biotic and abiotic stresses: from genes to the field // Journal of Experimental Botany. 2012. Vol. 63, № 10. P. 3523–3543. DOI:https://doi.org/10.1093/jxb/ers100.
10. Wu Y., Deng Z., Lai J., et al. Dual function of Arabidopsis ATAF1 in abiotic and biotic stress respon-ses // Cell Res. 2009. № 19. P. 1279–1290. DOI:https://doi.org/10.1038/cr.2009.108.
11. Berens M.L., Wolinska K.W., Spaepen S., et al. Balancing trade-offs between biotic and abiotic stress responses through leaf age-dependent variation in stress hormone cross-talk // PNAS. 2019. Vol. 116, № 6. P. 2364–2373. DOI:https://doi.org/10.1073/pnas.1817233116.
12. Jambunathan N. Determination and detection of reactive oxygen species (ROS), lipid peroxidation, and electrolyte leakage in plants. In: Sunkar R., editor. Plant stress tolerance. Methods in Molecular Biology. Humana Press, 2010. P. 639. DOI:https://doi.org/10.1007/978-1-60761-702-0_18.
13. Hodges D.M., DeLong J.M., Forney C.F., et al. Improving the thiobarbituric acid-reactive-substances assay for estimating lipid peroxidation in plant tissues containing anthocyanin and other interfering compounds // Planta. 1999. № 207. P. 604–611. DOI:https://doi.org/10.1007/s004250050524. EDN: https://elibrary.ru/ATYTJV.
14. Сундырева М.А., Луцкий Е.О. Выделение и очистка тотальной РНК с помощью модифицированного метода CTAB/LiCl из тканей винограда и садовых культур. В сб.: Егоров Е.А., Ильина И.А., Агеева Н.М., и др. Современные инструментальные и полевые методы исследований плодовых культур и винограда, продуктов их переработки. Краснодар: Северо-Кавказский федеральный научный центр садоводства, виноградарства, виноделия, 2024. С. 23–31.
15. Schmittgen T., Livak K. Analyzing real-time PCR data by the comparative C(T) method // Nat. Protocols. 2008. Vol. 3, № 6. P. 1101–1108. DOI:https://doi.org/10.1038/nprot.2008.73.
16. Xu H., Liu G., Liu G., et al. Comparison of investigation methods of heat injury in grapevine (Vitis) and assessment to heat tolerance in different cultivars and species // BMC Plant Biol. 2014. № 14. P. 156. DOI:https://doi.org/10.1186/1471-2229-14-156. EDN: https://elibrary.ru/UROKPX.
17. Atak A. Vitis species for stress tolerance/resistance // Genet Resour Crop Evol. 2025. Vol. 72. P. 2425–2444. DOI:https://doi.org/10.1007/s10722-024-02106-z. EDN: https://elibrary.ru/WMAVRP.
18. Zha Q., Xi X., He Y., et al. Water limitation mitigates high-temperature stress injuries in grapevine cultivars through changes in photosystem II efficiency and antioxidant enzyme pathways // Acta Physiologiae Plantarum. 2019. Vol. 41, № 6. P. 83. DOI:https://doi.org/10.1007/s11738-019-2875-0. EDN: https://elibrary.ru/EMMCAJ.
19. Ozden M., Demirel U., Kahraman A. Effects of proline on antioxidant system in leaves of grapevine (Vitis vinifera L.) exposed to oxidative stress by H2O2 // Scientia Horticulturae. 2009. Vol. 19, № 2. P. 163–168. DOI:https://doi.org/10.1016/j.scienta.2008.07.031.
20. Gill S., Tuteja N. Reactive oxygen species and antioxidant machinery in abiotic stress tolerance in crop plants // Plant Physiology and Biochemistry. 2010. Vol. 48, № 12. P. 909–930. DOI:https://doi.org/10.1016/j. plaphy.2010.08.016. EDN: https://elibrary.ru/OLSVGT.
21. Xiao F., Yang Z.Q., Lee K.W. Photosynthetic and physiological responses to high temperature in grapevine (Vitis vinifera L.) leaves during the seedling stage // The Journal of Horticultural Science and Biotechnology. 2016. Vol. 92, № 1. P. 2–10. DOI:https://doi.org/10.1080/14620316.2016.1211493. EDN: https://elibrary.ru/YDKMDV.
22. Dou F., Phillip F.O., Liu G., et al. Transcriptomic and physiological analyses reveal different grape varieties response to high temperature stress // Front. Plant Sci. 2024. Vol. 15. P. 1313832. DOI:https://doi.org/10.3389/fpls.2024.1313832. EDN: https://elibrary.ru/ERDTJS.
23. Pagliarani C., Moine A., Chitarra W., et al. The Molecular Priming of Defense Responses is Differently Regulated in Grapevine Genotypes Following Elicitor Application against Powdery Mildew // International Journal of Molecular Sciences. 2020. Vol. 21, № 18. P. 6776. DOI:https://doi.org/10.3390/ijms21186776. EDN: https://elibrary.ru/QDSMED.
24. Liu L., Liu CY., Wang H. The abscisic acid receptor gene VvPYL4 positively regulates grapevine resistance to Plasmopara viticola // Plant Cell Tiss Organ Cult . 2020. Vol. 142. P. 483–492. DOI:https://doi.org/10.1007/s11240-020-01872-9. EDN: https://elibrary.ru/ECQQGZ.
25. Hazarika P., Singh H.R., Das D.K. Priming of plant’s immune system: the future sustainable approach for tea improvement // Discov. Plants. 2024. Vol. 1. P. 31. DOI:https://doi.org/10.1007/s44372-024-00035-w. EDN: https://elibrary.ru/CNOMJE.
26. Amaro R., Diniz I., Santos H., et al. Hormone changes in tolerant and susceptible grapevine leaves under powdery mildew infection // J Plant Growth Regul. 2023. Vol. 42. P. 3606–3614. DOI:https://doi.org/10.1007/s00344-022-10823-x. EDN: https://elibrary.ru/VRSUIS.
27. Song C., Cao Y., Dai J., et al. The multifaceted roles of MYC2 in plants: toward transcriptional reprogramming and stress tolerance by jasmonate signaling. // Front. Plant Sci. 2022. Vol. 13. P. 868874. DOI:https://doi.org/10.3389/fpls.2022.868874. EDN: https://elibrary.ru/CJIXHQ.
28. Ciaffi M., Paolacci A.R., Paolocci M., et al. Transcriptional regulation of stilbene synthases in grapevine germplasm differentially susceptible to downy mildew // BMC Plant Biol. 2019. Vol. 19. P. 404. DOI:https://doi.org/10.1186/s12870-019-2014-5. EDN: https://elibrary.ru/CJFLSZ.
29. Hanzouli F., Daldoul S., Zemni H., et al. Stilbene production as part of drought adaptation mechanisms in cultivated grapevine (Vitis vinifera L.) roots modulates antioxidant status // Plant biology. 2024. Vol. 27, № 1. P. 102–115. DOI:https://doi.org/10.1111/plb.13738. DOI:https://doi.org/10.1111/plb.13738. EDN: https://elibrary.ru/USSIIQ.
30. Zhai N., Jia H., Liu D., et al. GhMAP3K65, a cotton raf-like map3k gene, enhances susceptibility to pathogen infection and heat stress by negatively modulating growth and development in transgenic Nicotiana benthamiana // International Journal of Molecular Sciences. 2017. Vol. 18, № 11. P. 2462. DOI:https://doi.org/10.3390/ijms18112462.
31. Islam Md.M., El-Sappah A.H., Ali H.M., et al. Pathogenesis-related proteins (PRs) countering environmental stress in plants: A review // South African Journal of Botany. 2023. Vol. 160. P. 414–427. DOI:https://doi.org/10.1016/j.sajb.2023.07.003. EDN: https://elibrary.ru/POCPMU.
32. Hatmi S., Gruau C., Trotel-Aziz P., et al. Drought stress tolerance in grapevine involves activation of polyamine oxidation contributing to improved immune response and low susceptibility to Botrytis cinerea // Journal of Experimental Botany. 2014. Vol. 66, № 3. P. 775–787. DOI:https://doi.org/10.1093/jxb/eru436.
